Желаемый либералами «транзит власти» в РФ

Посредством критического рассмотрения интервью с Игорем Клямкиным и записи в блоге Константина Сонина показаны действительная сущность и программное содержание того, к чему, с точки зрения классовых интересов действительных членов господствующего над Россией «эля», должен быть сведён начавшийся уже в РФ «транзит власти».

30 и 31 декабря СМИ, своей целевой аудиторией имеющие либерально и демократически ориентированную «интеллигенцию» и «городские образованные слои» (по квалификации В.Б. Пастухова), прежде всего, а также верхний и средний слои «служилого сословия» («народа-войска» = «будуна»), опубликовали множество материалов, рассматривающих и обосновывающих желательный «оптимистичный сценарий транзита власти» в РФ.

Квинтэссенцию этого желаемого «оптимистичного сценария», пожалуй, сформулировали два автора — президент Фонда «Либеральная миссия» #Игорь_Клямкин и Профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики #Константин_Сонин .

А именно «#Новая_газета » опубликовала большое интервью с Игорем Клямкиным под названием «Почему российская улица вместо храма привела к Путину?», а новостной сайт Newsru.com — «реплику» Константина Сонина, опубликованную им на своей странице в сети Fb (см.: https://www.newsru.com/blog/31Dec2020/perspektivy.html ).

Далее, по возможности максимально сокращая, привожу ключевые фрагменты этих двух публикаций, сопровождая их краткой авторской критикой.

Либеральное обоснование существа надлежащего «транзита власти» в РФ.

В предисловии к интервью с Игорем Клямкиным его интервьюер Даниил Коцюбинский указал на то, что «30 лет назад мы с воодушевлением читали статью Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» — о том, что человечество завершило потуги придумать что-то альтернативное либеральной демократии и что дальше мир будет просто постепенно превращаться в «один большой Запад». ...Очень многим тогда казалось, что «все ясно»: отныне мы движемся в сторону Америки и Европы и очень скоро станем «нормальной страной»».

А далее Д. Коцюбинский подчёркивает, что «одним из них [«знаковых текстов, прогремевших в годы перестройки», — В.В.] стала статья философа и публициста Игоря Клямкина 1987 года «Какая улица ведет к храму?», напечатанная в журнале «Новый мир». …

Из текста Клямкина… следовало, что корни советского тоталитаризма — не в «сталинизме», а в вековых коллективистских традициях русского народа. И что единственная «дорога к храму», т.е. к демократии… — это полный отказ от социалистической риторики и полноценный переход на западные, т.е. де-факто либеральные рельсы. С признанием частной собственности, многопартийности и т.д.».

Так что оценки сложившейся в РФ «общественной системы» и желательных (даже «должных» по его мнению) перспектив её трансформации, которые даёт в нынешнем большом интервью Игорь Моисеевич Клямкин, — это видение-проект одного из подлинных мэтров современной «либеральной мысли» РФ.

Как и положено «философу», Клямкин начинает обоснование своего видения-проекта с формулирования тезисов, имеющих методологическое значение. А именно по интересующему нас предмету И. Клямкин указывает (хотя сам Клямкин всех этих слов, взятых мною в кавычки, не говорит) на #общее_правило_трансформации «общественных систем»:

«Если запускаются перемены, колеблющие системные устои, неизбежно начинается политическое противоборство интересов, ценностей, воль и страстей, оно обретает собственную самодовлеющую логику, и только в ее ходе обнаруживает себя #доминирующая_тенденция : либо на восстановление старого порядка, либо на обновление его формы, либо на смену порядком альтернативным».

«В России, — как тут же переходит от этого «общего правила» к исторически конкретному Клямкин, — равнодействующей сил, стихийно определившейся в этом противоборстве, стала #нелиберальная_альтернатива_самодержавию . Такой равнодействующей стала именно смена его формы, востребовавшей и адекватного себе персонификатора». 

«А теперь, — говорит Клямкин, — зададимся вопросом: могло ли быть иначе, если внятного запроса на либеральную демократию ни в СССР, ни в постсоветской России не появилось даже как идеи?

Отдельные фрагменты этой идеи — экономические либо политические — в разное время могли оказываться в фокусе противоборства, но всегда в одном флаконе с такими идеями, которые с либеральной демократией не соотносились.

Поэтому вместо правового государства альтернативой самодержавию, как и в 1917-м, стало все то же, хотя и преобразованное на новый лад, #самодержавие ».

Для Клямкина «российское настоящее» есть не что иное, кроме как «новая форма этого самодержавия, причем существенно отличающаяся и от царской, и от советской».

Заметьте — Клямкин альтернативой самодержавию называет… самодержавие, «существенно отличающееся» и от царской формы самодержавия, и от советской формы самодержавия. 

Однако дальше — больше: это самодержавие у Клямкина оказывается «безальтернативное самодержавие».

В итоге у Клямкина получается шедевр либеральной мысли: самодержавие в России — нелиберальная альтернатива безальтернативного самодержавия.

Ибо в истории России, согласно представлениям Клямкина, как и Пастухова, и большинства других представителей «интеллигенции» (по квалификации Пастухова), ничего другого, кроме этого «вечно обновляющегося и вечно возвращающегося» (как у Ницше — «вечное возвращение того же самого») самодержавия, не было, и нет доднесь. Или, говоря афоризмом Черномырдина, «отродясь такого не было, и вот опять!». 

«Естественно» в таком случае возникает вопрос — а в чём отличие последней #формы_самодержавия от предшествующих ей форм самодержавия? 

Именно этот вопрос ставит Клямкин, ибо он сам к нему же и подводил, и тут же даёт ответ на него: «В чем это отличие? В эклектическом соединении самовластья со всеми без исключения атрибутами либеральной демократии.

Оно [нынешнее российское самодержавие – В.В.] узаконивает себя конституционными нормами, которые одновременно узаконивают и права человека (и уже без оговорок, некогда вписывавшихся в конституции советские), и выборность самодержцев населением, и парламентаризм, тоже выборный, и разделение власти на самостоятельные ветви, и равенство политических идеологий в политической конкуренции.

Да, перед нами — #фальсификат_правового_государства . Но может ли это #безальтернативное_самодержавие обойтись без скрещивания с альтернативными ему чужими нормами? А если не может, то так ли уж гарантировано ему их вечное обуздание и поддержание в фиктивном состоянии?

Мы ведь могли уже наблюдать, как Путин вынужден выдавливать этот впущенный внутрь системы инородный либерализм не только риторикой о его смерти в глобальном масштабе, но и коррекцией прежних фикций фикциями дополнительными посредством правки Основного закона».

Итак, #специфическое_отличие современной формы самодержавия в РФ, согласно представлениям Клямкина, заключается в том, что оно, интегрировав в себя «все без исключения атрибуты либеральной демократии», в действительности так и осталось самодержавием, однако, став симулякром (фальсификатом) и «правового государства», в особенности, и «либеральной демократии» вообще.

Охарактеризовав этими «понятиями» существо нынешнего российского самодержавия, Клямкин в действительности уже предположил так же и тот способ его трансформации, который не просто желателен, но и должен быть осуществлён в точки зрения «аутентичного европейского либерализма».

А посему у него и следует далее вопрос: «И разве не резонно спросить: насколько долговременно устойчива она, эта новая форма самодержавия?».

Вместо прямого ответа на поставленный им же самим вопрос Клямкин говорит далее: «Демонтаж сложившейся формы самодержавия, если он случится, не будет, как прежде, связан с созданием «с нуля» каких-то либерально-демократических институций. Просто потому, что все эти институции в деформированном виде уже внутри этой формы. И ничего иного, помимо возвращения им институциональной субъектности, при демонтаже не понадобится». 

Именно в этом Клямкин видит «шанс на утверждение [в России – В.В.] либерального по своей природе политического порядка, основанного на верховенстве права и мирном сосуществовании и свободной конкуренции разных идеологий».

«Но для этого, — подчёркивает Клямкин, — нужен консенсус всех политических сил и групп населения, желающих перемен. Идее права, в обществе корней до сих пор не пустившей и в ее соотнесенности с повседневными жизненными интересами не осознанной, предстоит потеснить на время все идеологии и самой стать своего рода метаидеологией».

Но какой «#политический_порядок » получится в итоге такой «либеральной» трансформации «нынешнего российского самодержавия»?

Прямого ответа на этот вопрос Клямкин не даёт. Однако он формулирует несколько существенных посылок, необходимых и достаточных для того, чтобы вывести из них вполне определённое умозаключение.

Итак, «#либерализм как конкретная партийно-идеологическая #программа с набором определенных ценностей и приоритетов, отличающих его, скажем, от консерватизма или социал-демократии», согласно представлениям Клямкина, «не может претендовать в России на #доминирование ».

Следовательно, «политический порядок» в России не может обрести форму, аналогичную американской или британской форме.

А вот «#либерализм_как_идеология равноправного мирного сосуществования и политического соперничества разных идеологий», по мнению Клямкина, «вполне мог бы претендовать на роль влиятельной парламентской оппозиции или младшего партнера в коалиции, будь в стране… свободная политическая конкуренция».

То есть «либерализм» в форме наиболее развитых континентальных наций Европы (Германии, Франции или Австрии) «вполне мог бы» прижиться также и в России.

Однако и в этом случае отнюдь не «#либеральная_демократия » будет «политическим порядком» в такой России. А что же тогда?

Да это будет всё то же самое самодержавие, форма которого, однако, вновь будет «обновлена» до формы не симулякра (не «фальсификата»), а «реального правового государства».

А что такое #правовое_государство_в_форме_самодержавия ? Это «#конституционная_монархия », ставшая «европейской монархией», «реально просвещённой либерализмом», однако это — не наследственная конституционная монархия, но «#выборная_конституционная_монархия ».

Собственно этим уже предопределены и «программа», и «оптимальный сценарий» того «транзита власти в России», который должно осуществить подлинным либералам в РФ.

Клямкин не формулирует самую эту «программу» и «оптимальный», то есть «оптимистичный», «сценарий» надлежащего «транзита власти» в России, ибо не его «дело». Свою — методологическую и идеологическую — часть «работы» он уже выполнил.

«Программу реформ» и «оптимистичный сценарий» начавшегося «транзита власти» в РФ кратко сформулировал профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики Константин Сонин в уже названной записи в своём блоге под названием «Перспективы новой власти».

Должный и желательный либералами сценарий «транзита власти» в РФ.

Как и в случае интервью И. Клямкина, далее дадим краткий дайджест указанного текста, опубликованного К. Сониным. 

«Кто может знать, в какой ситуации примет Россию следующий президент?», — таким вопросом резюмирует Сонин краткое рассмотрение прогнозов того, как пойдёт и чем завершится начавшийся «#транзит_власти » в РФ.

Сонин следом за этим кратко излагает обоснование и основные тезисы «либеральной программы» и «оптимистичного сценария» осуществления этого транзита.

«В 1991 году, — указывает Сонин, — #политическое_руководство сменилось не на выборах — не просто Горбачев, его администрация и кабинет сменились. Развалились целые, перестали существовать государственные институты (КПСС — фактически, система государственной власти, Госплан и вся система управления экономикой). 

С одной стороны — не дай Бог кому-то принимать страну в таком состоянии — это всегда вина тех, кто до такого состояния довёл. 

С другой — это был редчайший случай в мировой истории, когда многие реформы заключались в создании чего-то с нуля. Не нужно было отменять институты плановой экономики — они к началу российских реформ уже давно не работали».

И этим самым утверждается и обосновывается, что нынешний «транзит власти» в РФ не должен стать «новым 1991-ым годом», а в действительности, как сказал об этом И. Клямкин, — не должен стать «новым 1917-ым годом». 

И совсем не потому, что «это был редчайший случай в мировой истории», а потому, что повторного воспроизводства этого прецедента нельзя допустить ни в коем случае — его надо исключить, во что бы то ни стало.

Вот в этом «исключить новый 1917-ый год» — не только суть всего должного «транзита власти» в РФ, но и суть того консенсуса, который обосновывают и к которому призывают «#подлинные_либералы ». Кого призывают?

«Подлинные», то есть «патентованные на Западе», либералы из числа действительной «русской интеллигенции» призывают все противоборствующие друг с другом орды, на которые распался «номенклатурно-аристократический класс», вышедший из СССР.

А посему, продолжает Сонин, «кто бы ни проводил следующие #реформы, кто бы ни стал следующим российским лидером — из оппозиции ли, как Навальный, или кто-то из тех, кто сейчас «входит в обойму», такого отмирания существующих институтов при передаче власти не будет. Или, иными словами, институты и законы будут теми же. У реформатора будет возможность назначить несколько тысяч человек в системе государственной власти — и это, кстати, в случае серьезных потрясений». 

Однако подчёркивает Сонин, «при хоть сколько-нибудь плавном переходе — от «передачи преемнику» до «бархатной революции» — и тысяч может не быть. (Из чего, к слову, следует, что 99% людей во власти, в широком смысле, нечего опасаться перехода.)».

Ибо, согласно «программе реформ», обосновываемой Сониным и иже с ним, «в краткосрочной перспективе, основным механизмом реформ» будет следующее — «новые люди, работающие по существующим законам и правилам. В каких-то сферах/отраслях таких новых людей много — госмедиа, например, или МИД. Там большой потенциал улучшений «в первый день». В «судебной сфере» изменения могут быть сразу большими, потому что по нынешним законам легко сразу поменять сотни судей и прокуроров (есть ли сотни новых людей на эти места — вопрос, конечно.) В других сферах — той же экономике, назначение новых людей тоже может что-то поменять сразу — прежде всего, в области регулирования. Но не факт, что регулирование, даже осуществляемое радикально по-новому, может что-то сразу поменять в экономике в целом».

Именно этими практическими «мерами» программного характера Сонин отвечает на вопрос об обеспечении устойчивости модернизируемой «формы самодержавия», который был поставлен И. Клямкиным.

Мало этого, пишет Сонин, «дополнительным якорем-стабилизатором при переходе власти будет тот факт, что сейчас во власти много богатых людей. (Еще раз — возможности революции с масштабной экспроприацией богатства я не вижу.) Речь, конечно, не про глав госкорпораций и «королей госзаказа» — кого на эти должности назначат, те и будут богатыми. Но в парламентах и региональных администрациях много крупных бизнесменов — они не перестанут ими быть при смене власти. …#власть …, завязанная на активах и деньгах — возможно, нет [«не рухнет в одночасье» — В.В.]».

И заключает Сонин, как и положено, прямой индоктринацией не столько «интеллигенции» и «образованных городских слоёв», сколько большей части «служилого сословия» относительно того, что именно такой «транзит власти» в РФ является «оптимистичным сценарием». Именно этот «сценарий» планируется и надлежит реализовать.

«Мне кажется, — пишет Сонин, — что многие так себя и представляют оптимистичный сценарий — какая-то #чисто_политическая_история, в результате которой власть меняется, но вся остальная жизнь остается прежней. …реформы в такой ситуации — когда, все остается по-прежнему, кроме высшего руководства — не могут быть революционными».

«Это все [сказано – В.В.], — уточняет далее Сонин, — не к тому, что реформ не нужно. Наоборот, чем быстрее — тем лучше. Если есть возможность проводить их, не доводя до развала государственной власти — конечно, надо проводить раньше. Мечтать о том, чтобы все рухнуло, и легче было строить с нуля — это все равно, что загадать, что начнешь держать диету и тренироваться, как только выйдешь из реанимации. Ясно, что лучше туда не попадать».

Sapienti sat — умному достаточно…