И возникает вопрос, почему в советском обществе появился запрос на подобные фильмы об устойчивом мире без классовых противоречий? Неужели позднесоветские люди именно так видели капитализм?
"Классик марксизма утверждал, что нельзя жить в обществе и быть свободным от него. И тем не менее, читая рассказы Конан Дойла, мы практически не сталкиваемся в них с примерами дикого капитализма и бесчеловечной эксплуатации человека человеком, какими полны романы Чарльза Диккенса, старшего современника Дойла. В рассказах о Холмсе заметен разве что слабый их отсвет — финансовые спекуляции, долги по имениям, игра на бирже и тому подобное. Скорее можно говорить о том, что сэр Артур — вольно или невольно — отражал позитивную сторону свершившейся в Англии промышленной революции.
Хотя за советом к сыщику выстраиваются очереди из заграничных королей и местной аристократии, основными героями его рассказов, не считая отъявленных гангстеров, оказываются представители утвердившегося среднего класса, в том числе мелкой буржуазии и интеллигенции: ростовщики, клерки, отставные полковники, школьные учителя, сельские врачи, священники, профессора, строительные подрядчики… А вот пролетариат — фабричные рабочие, сантехники, газовщики и машинисты заметны в рассказах лишь краем глаза, когда проходят мимо сыщика в толпе, когда оставляют следы-отметины на линолеуме в прихожей либо когда сыщик сам переодевается в них, то есть в роли немой «обслуги эпизодов». Настоящие же слуги, дворецкие, секретари, одним словом, разного рода «порученцы» хозяев, возникают на страницах холмсовских новелл куда чаще и сами нередко впутываются в криминальные неприятности. Представители же рабочего класса — практически никогда. В рассказах о Шерлоке Холмсе они — человеки-невидимки.
Подобное невнимание к общественному базису Англии было присуще не одному Конан Дойлу...
Не вяжется рабочий класс с беллетристикой. Это видно и по рассказам самого Конан Дойла, и по рассказам того же Уэллса. Не говоря уже об их младшем современнике Честертоне (он тоже с долей сочувствия относился к социалистам). И в его рассказах задействован всё тот же социальный состав, что и у Конан Дойла: банкиры, священники, аристократы, министры, секретари, журналисты, отставные полковники, клерки. И очень редко в эту колоду тузов, дам, кавалеров этаким джокером попадает социалист-мечтатель, обычно по дерзкой рассеянности. И никогда рабочий.
Только однажды центральным героем новеллы Честертон сделал ничем не примечательного почтальона. Разносчика писем никто из свидетелей не заметил, столь банален был его мундир и столь привычны были его ежедневные посещения. Автор так и назвал свой рассказ — «Невидимка» (1911), подмигнув фантасту Уэллсу. Только почтальон оказался ряженым. Чем Г. К. Ч. ещё раз подтвердил «закон» беллетристики — никаких пролетариев...
Кинематограф страны победившего пролетариата, берясь за тему «выдуманной Англии», экранизируя произведения Конан Дойла, Честертона, Стивенсона, Уэллса, Свифта, Оскара Уайльда и других, в точности исполнял предписания литературного «канона». Социальный состав этих приключений оставался прежним — министры, сыщики, разбойники, сэры, отставные полковники, клерки, сельские врачи и банкиры (кстати, один из первых советских телеспектаклей по Конан Дойлу и Агате Кристи так и назывался — «Министры и сыщики», 1970). И никаких пролетариев. Только на раннем этапе существования выдуманной кино-Англии были позволены небольшие социальные эксперименты. В страну Лилипутию попадает не судовой врач Гулливер, а пионер Петя (фильм «Новый Гулливер», реж. А. Птушко, А. Ванихин, 1935), который поднимает восстание лилипутского пролетариата. А за сокровищами на далёкий остров отправляются ирландские революционеры («Остров сокровищ», реж. В. Вайншток 1937), которые вынуждены бороться со своими зеркальными антиподами — пиратами. Однако те и другие никак не являются представителями рабочего класса, только что вышедшими из-за станка, но обладают главным условием для участия в приключении — свободой и временем.
В английских писателях 19 — начала 20 века советские кинематографисты и зрители, как сговорившись, желали видеть сказку о «доброй старой Англии», а острая критика капитализма, темы капиталистической эксплуатации обычно выносились в параллельные киномиры. Викторианская Англия была слишком волшебна для этого, как тридевятое царство тридесятое государство из русских сказок...
Кирилл Кобрин в 2007 году выдвинул весьма остроумную гипотезу, объясняющую невероятный успех советского кино-Холмса и всего феномена нашего «английского» кино в целом, найдя параллели между поздневикторианской Англией и брежневским СССР. Автор не то чтобы ошеломил открытием — о данном параллелизме упоминали и раньше. Заслуга Кобрина в том, что в своём эссе он собрал большое число улик и выстроил на их основе доказательную базу16.
Самое время задаться вопросом: а не были ли советские экранизации английский писателей чем-то большим, чем просто проявлением так называемой культурной автаркии или проекцией каких-либо социально-психологических комплексов? Больше, чем побегом от действительности? Не резонно ли в них разглядеть самостоятельную ценность? А возможно — проявление культурного универсализма? Если хотите — форму художественного познания?..."//http://uraljournal.ru/work-2019-5-2045
Community Info