В СССР очень гордились тем, что всюду возле каждого завода висели объявления: «Требуются наладчики, фрезеровщики, рабочие» и т.д. и т.п. Очень советский агитпроп на это давил: мол, смотрите, на проклятом капиталистическом Западе безработица, а в Стране Советов не то что нет безработицы, а наоборот, нехватка кадров. И никто конечно не задумывался, что если предприятию до зарезу нужны рабочие, а они на предприятие не идут, то видимо предприятие предлагает не очень высокую зарплату за очень тяжёлый труд. Советские рабочие хотя «гимназиев на кончали» (а заканчивали ПТУ), но дураками не были и на плохо оплачиваемую работу идти отказывались. Отсюда и повсеместные объявления: «Требуются». В Москве вопрос с дефицитом рабочих кадров решали соответственно (об этом как-нибудь в другой раз) .
Однако женщины-то работают, стало быть их устраивает и та низкая зарплата, которую платят на заводе. Из чего следует железобетонный вывод: на советской фабрике женщина получала ниже, чем мужчина, что ставит под сомнение утверждение, что в СССР женщины и мужчины были полностью равноправными.
Фильм «Москва слезам не верит» как зеркало советской жизни
Вопрос второй – более интересный: а почему Катя не пошлёт к чертям собачьим эту фабрику и не устроится работать на что-нибудь более соответствующее её запросам? Чтобы ответить на это вопрос, надо прочесть краткую лекцию о месте и роли Москвы и москвичей в СССР. Без этой лекции, собственно, сложно понять дальнейшие коллизии фильма.
Москва в СССР всегда была на особом положении. Помимо всего прочего, Москва снабжалась продуктами и товарами лучше, чем подавляющее большинство городов СССР (про сёла вообще помолчим). Кроме того, в Москве были сосредоточены почти все лучшие культурные, учебные и научные объекты страны. Таким образом, каждый москвич автоматически, просто в силу факта своего рождения, ставился как бы в привилегированное положение по отношению ко всем остальным жителям страны – ну может только кроме ленинградцев и жителей столиц союзных республик. Ничего удивительного, что все остальные граждане СССР – не москвичи – испытывали к москвичам нечто вроде неприязни. В самом деле – когда и так всего мало, то как-то неприятно ощущать, что кто-то пользуется лучшими кусками общего котла не в силу своих каких-то личных качеств, а просто потому, что случайно родился в «блатном» городе.
Сам собой напрашивается вопрос: если кто-то не хочет жить, скажем, в Кинешме, то почему бы ему не переехать жить в Москву? Логично? Не логично. В СССР существовала такая штука, как прописка. То есть любой человек был намертво приписан к какому-то одному месту проживания и не мог жить в другом городе без изменения прописки. В любом другом городе человек не мог устроиться на работу, если у него не было прописки. В принципе, это не очень обременительно, если речь шла о желающем выехать из Кинешмы, скажем, в Гусь Хрустальный. Никаких проблем. На старом месте выписался, на новом – вписался. Но вот с Москвой всё обстояло несколько иначе. Власти тоже были не дураками и прекрасно понимали, что если разрешить любому желающему переезжать на постоянное жительство в Москву, то весь СССР переселится в столицу первого в мире государства рабочих и крестьян. И вовсе не потому, чтобы быть поближе к мавзолею Ленина.
Таким образом в Москве существовал запрет на прописку иногородних. За этим следили очень строго. Существовало две легальных возможности получить московскую прописку. Первая – это брак. И в эпоху СССР не редки были случаи бракосочетаний сугубо ради того, чтобы получить прописку (понятно, что за это ищущий прописку – преимущественно это были гости с юга – готов был платить одинокой вдовушке). Но брак – это хлопотно и не у каждого есть деньги на такого рода операцию. Поэтому большая часть желающих из окрестных городов пользовались другой возможностью.
Фильм «Москва слезам не верит» как зеркало советской жизни
Тогда, как и сейчас, москвичи не очень хотели работать на грязных и тяжёлых производствах: москвичи не рвались на заводы, фабрики и не очень стремились становиться дворниками. Да и зарплаты на заводах, как мы уже выяснили, часто были ниже того, чего хотели московские рабочие. Однако, как ни крути, московским заводам и фабрикам (которых в столице было очень много, а некоторые просто гиганты: ЗИЛ, АЗЛК и т.д.) надо делать план. А план, понятное дело, без рабочих не сделаешь. И вот в 50-х годах появилась такая штука, которая получила название «лимит на прописку». Суть очень проста. Какой-либо завод или фабрика получал разрешение поселить в новых домах (которые, как правило, сам и строил) какое-то количество иногородних рабочих. При заселении эти иногородние получали московскую прописку. До той поры они жили в заводском (фабричном) общежитии и ждали своей очереди – лет пять, а то и больше – получить заветную московскую прописку.
И вот с этого момента началось. Толпы советских юношей, а ещё больше советских девушек стали приезжать в Москву из других городов и устраиваться на заводы и фабрики, которые имели лимиты на прописку. Таких юношей и девушек москвичи очень быстро окрестили – лимитчиками (от: лимита на прописку) или лимитой. В устах москвичей термин «лимита» приобрёл унизительный оттенок. Человек, которого называли лимитой, сразу как-то скукоживался. При этом на улице конечно было незаметно – кто москвич, а кто лимитчик, поэтому очень скоро «лимитой» стали друг друга на московских улицах просто обзывать во время уличных ссор (например, в очередях). Чаще всего бранное слово «лимита» использовали сами бывшие лимитчики. То есть человек приезжал в Москву, несколько лет терпел унижения на улице и на заводе, потому получал заветную прописку – и тут уж он отыгрывался по полной.
Понятно, что за все эти дела: и за московское изобилие на фоне дефицита в провинции, а ещё больше за «лимиту» и «понаехали в Москву, словно она резиновая», остальные граждане СССР дружно не любили москвичей. Кстати, фраза «Все едут в Москву, словно она резиновая», прозвучавшая в фильме «Москва слезам не верит», взята из другого фильма – «В добрый час», вышедшего в 1956 году. В том фильме в главной роли снимался популярнейший в 50-х Леонид Харитонов. В фильме «Москва слезам не верит» есть эпизод, где Катя Тихомирова и её подружка Людмила с замиранием сердца стоят возле «ковровой дорожки», по которой на какой-то закрытый просмотр поднимаются популярные в 50-х годах актёры. И когда Леонид Харитонов (он играет самого себя) выходит из машины, на него обрушивается волна обожания (в «Москва слезам не верит» немало таких намёков на характерные культурные реалии 50-х годов).
Фильм «Москва слезам не верит» как зеркало советской жизни
Но это так, к слову. Так вот, тема непростых квартирных отношений между москвичами и немосквичами была затронута ещё в 1956 году фильмом «В добрый час», который в 1957 году был лидером проката и собрал аудиторию в 29 млн. человек. А фильм «Москва слезам не верит», собственно, как бы принял эстафету. Ну и артист Харитонов стал как бы связующим звеном. Возвращаемся к фильму«Москва слезам не верит».
Фильм «Москва слезам не верит» как зеркало советской жизни
Катя Тихомирова лимитчица. Она хочет поступить в институт и вырваться в большую жизнь. Но до тех пор вынуждена работать на фабрике и уйти с неё не может, поскольку потеряет и общежитие, и надежду на прописку. С Катей в общаге в одной комнате живут ещё две девушки: Люда и Тося. Они обе тоже лимитчицы и уже не очень надеются получить прописку своей работой. И избирают, как выше сказано, другой путь – замужество.
Сделал музыкальное видео.
Community Info