Народы России и всего мiра перед бытийственным выбором?

Тезисами сформулированы выводы автора по итогам дискуссии о том, могут ли народные массы России бытийственно (экзистенциально) выбрать смерть вместо жизни, состоявшейся в рамках обсуждения статьи автора ««Воронья слободка» не может не загореться и не сгореть».

Конкретизированы выводы автора, обоснованные в ранее опубликованных статьях о религиях Страха и религии Любви.

История русского народа вообще и история незавершившегося доднесь столетия, в особенности, резюмирована как история борьбы русского народа в союзе с другими коренными народами России против самой искусной из всех прежде бывших в их истории и самой тотальной попытки бытийственного уничтожения русского народа и всех других коренных народов России в качестве самих себя — в качестве народов русского и т.д. по «списку» самоназваний коренных народов России.

Блогером mercant в рамках обсуждения статьи ««Воронья слободка» не может не загореться и не сгореть» инициирована дискуссия, которая имеет далеко не частный, и даже не общий, но всеобщий, ибо всемiрноисторический, характер, равно как и значение.

А именно блогер mercant поставил вопрос о том, что народные массы России могут выбрать смерть, а не жизнь, и поставил он этот вопрос не как однозначное утверждение, но как дилемму, то есть могут выбрать, а могут и не выбрать. С точки зрения блогера mercant вероятность обоих выборов примерно равна.

Самую эту дискуссию, состоявшуюся между блогером mercant и автором статьи, здесь приводить нет никакой надобности — кому она интересна, тот вполне сможет ознакомиться с нею, просмотрев комментарии к статье ««Воронья слободка» не может не загореться и не сгореть».

Но при этом надо не забыть, что выводы, резюмирующие сказанное автором статьи и подводящие итог этой дискуссии, который, собственно, только и имеет тот самый характер и значение, на которые указано в зачине этой короткой статьи, изложены автором уже здесь — в этой статье.

Так вот, резюмируя состоявшийся между блогером mercant и автором обмен мнениями по этому вопросу, а вернее и точнее — ответы автора статьи на возражения и аргументы блогера mercant, следует заключить: 

1) Народные массы могут выбрать и, скорее всего, выберут (опыт социальных катастроф 20-го века опытно подтвердил — на натурных бесчеловечных и античеловечных экспериментах доказал это) смерть вместо борьбы за жизнь, невзирая на страх смерти, только в одном случае — когда и если этими массами владеет религия Страха, которая в действительности есть религия Смерти.

2) Чем в большей мере, чем более тотально религия Смерти владеет народными массами, тем вероятнее, что народные массы, которыми настолько тотально владеет эта религия Смерти, откажутся от борьбы за жизнь, невзирая на страх и реальные массовые убийства (чем будет совершено оно или вследствие чего наступит смерть — это уже вопрос о средствах, а не о результате — не о смерти) своих представителей, покорно согласившись со своим умерщвлением — покорно идя на бойню, как отара овец, ведомая козлом провокатором. 

3) Дело здесь не столько в силе тех и того, кто и что причиняет смерть этим народным массам, хотя и в ней тоже, сколько в том, что идеология, владеющая массами, есть сила материальная, и чем более тотально владеет народными массами эта идеология, тем мощнее она как сила материальная — «вера горы движет».

4) Учение Иисуса Христа, переданное человечеству посредством Иоанна Богослова, есть Учение Любви, а равно и Учение Жизни Человеческой, несмотря на то, что Учение это произведено и воспроизводится в форме идеологии, то есть в форме иллюзорного сознания. 

И религия (= способ жизни народных масс в его целостности), основанная на вероисповедании Любви — Жизни — Человечности, есть религия Любви — Жизни — Человечности.

5) Русскому народу в массе его «от начала века» присуща религия Любви — Жизни — Человечности. Она опремечена и воипостасирована (воплощена и субъективирована) в русском человеке. 

Именно поэтому она (эта религия) и есть действительно русский человек, равно как и русский человек есть человеческое практическое осуществление Любви — Жизни — Человечности в истории вообще и своей собственной жизнью, в особенности. 

Однако это осуществление доднесь производилось в общественных формах самоотчуждения человека от своей человеческой природы, обусловленных и опосредствуемых в том числе и различными иллюзорными формами сознания (формами идеологии) Любви — Жизни — Человечности.

6) Вследствие этого вопрос о том, может ли русский народ выбрать смерть, отказавшись от жизни, «восхитительно неуместен» — может, но лишь только и только тогда, когда и если русский народ перестанет быть русским народом, то есть когда русского народа как такового уже нет. А из этого однозначно следует ответ — не может, доколе он существует в качестве самого себя — в качестве народа, во-первых, и народа русского, во-вторых.

Это бытийственное уничтожение русского народа, впрочем, как и всякого другого народа, возможно только двумя способами (раздельно или комбинированно) — тотальным физическим уничтожением (тотальным геноцидом) народа (русского народа в данном случае) и опредмечиванием, воипостасированием в народной массе, прежде бывшей русским народом, иной религии, а именно религии Смерти. Никакой третьей религии, кроме этих двух, в истории не было, нет, и уже не будет. 

Собственно это — бытийственное уничтожение русского народа и смертельная борьба русского народа с соответствующими попытками бытийственно уничтожить его — и есть история русского народа доднесь. Это — история его борьбы не на жизнь, а на смерть, невзирая на смерть и иные жертвы, за свою жизнь в качестве самого себя. Это и есть история воспроизводства русским народом самого себя как себя, а не как какого-то другого народа, то есть история борьбы за жизнь, к которой до сих пор по преимуществу только и сводилась жизнь русского народа, русского человека в силу объективных исторических условий его жизни.

Самый опасный для народа способ его бытийственного уничтожения — тотальная подмена существа (сущности) его религии, то есть существа того чувственно-конкретного способа жизни во всей полноте и целостности этого способа жизни, которым народ только и живет — воспроизводит себя как себя.

В действительности ни один народ религию (каким способом ему жить, воспроизводить себя, производя своё потомство в качестве своего, а не чужого и чуждого себе потомства) не выбирал, и не выбирает — представление об этом есть неотъемлемый атрибут идеологии Запада, как Старого Запада, так и Нового Запада. 

Поэтому второй способ бытийственного уничтожения народа уже по существу самого этого «дела смены религии народа» не может быть осуществлён, если не дополняется и не обеспечивается насилием — государственно организованным и осуществляемым государством насилия. Насилия не только физического, не только принуждения материального, но и насилия, принуждения психологического, то есть идеологического.

Минувшее и доднесь не завершившееся «долгое столетие» натурного эксперимента над русским народом своим действительным предметом и содержанием имело насаждение «грубого коммунизма», подчинение русского народа «грубому коммунизму» в тех или иных его («грубого коммунизма») политических, идеологических и институциональных формах. 

Это «долгое столетие» — кульминация, а равно и самый критический период в истории попыток бытийственного уничтожения русского народа, и борьбы русского народа за самого себя, за свою жизнь в качестве самого себя.

Однако этот период завершается. Русский народ жив, хотя и избит до полусмерти и сильно покалечен. Живы, хотя также избиты и покалечены. союзные русскому народу коренные народы России. 

И пока ещё русский народ и союзные ему коренные народы России продолжают бить и калечить из последних сил и возможностей — продолжают бить и калечить те, кто исповедует религию Смерти.

Но они уже выдыхаются, и в действительности они уже выдохлись, хотя осознание этого и ими, и основной массой русского и союзных ему коренных народов России запаздывает, как во всей предыстории человека массовое сознание всегда опаздывает, отстаёт от изменения действительности.

Неизбежно, необходимо, ибо исторически закономерно, грядёт качественно иной период не только в жизни русского народа, но и в жизни всех союзных русскому народу коренных народов России, прежде всего, а вместе с ними — и в жизни всего человечества.